Попутчик

 Состав поезда лязгнул и остановился, обдав стоящих на перроне специфическим запахом дыма, чего-то прелого, кисло­го, свойственного всем нашим поездам. Отец Виктор немного неудачно выбрал место на платформе: как раз в конце состава, где обычно прицепляют вагоны с общими местами, и поэтому оказался в водовороте мешочников, которые ринулись в атаку на общие вагоны, для того чтобы успеть занять места получше. На него неслись плюшевые фуфайки, матерная ругань, надсад­ные вопли. Кто-то больно стукнул чемоданом по ноге. Он по­вернулся посмотреть, кто именно, хотя это не имело никако­го смысла, а так, одно любопытство, но тут же, зацепленный мешком за плечо, был развернут на сто восемьдесят градусов. Странно было в 80-е годы наблюдать эту сцену, чем-то напоми­навшую 20-е годы разрухи и гражданской войны. Отец Виктор с трудом выбрался из этого людского круговорота. Ему некуда было торопиться, поезд стоит 40 минут, место в купейном ни­кто не займет, и он с интересом взирал на одушевленную сти­хию, штурмующую вагоны. В основном это были женщины из села Большие Коржи, одетые поголовно в плюшевые фуфайки и темные платки. Отличить их от остальных можно было легко и по особому выговору с акцентом на букву «ц»: «Цаво лезешь, как на буфет?» - кричала одна. «А тебе цаво, одной только на­дат ехать?» Раздался звон разбитого стекла, и стоявшая до того невозмутимо проводница кинулась в толпу с ругательствами. Неторопливой походкой двинулся к вагону старшина милиции. Отец Виктор, потеряв к зрелищу всякий интерес, пошел к сво­ему вагону.

Там было людно от провожающих, но в его купе было пусто. Он положил «дипломат» на верхнюю полку и вышел в проход к окну вагона. В это время недалеко от перрона притормозил «уазик», из которого вывалились трое. Двоих он сразу узнал: ди­ректор банка и первый секретарь райкома комсомола, третий ему был не знаком, хотя мельком несколько раз видел его в райиспол­коме. Все трое были немного навеселе. О чем-то оживленно разго­варивая и смеясь, они прошли в купе отца Виктора, не заметив его в проходе. Отец Виктор хотел было зайти поздороваться, но, заметив, что они разливают коньяк, передумал. Игорь, так звали секретаря райкома комсомола, обращаясь к третьему, сказал:

- Ну, Паша, счастливый ты человек - едешь в столицу, от­дохнешь, развеешься.

Из этого отец Виктор сделал вывод, что они провожали сво­его друга Павла. Друзья чокнулись, выпили, и тут Олег, дирек­тор банка, заметил его.

- Ба! Кого я вижу! Да это наш батюшка, отец Виктор! Вы тоже в Москву разгонять тоску? Какое у Вас место?

- В этом же купе, - ответил отец Виктор.

- Ну так заходите, есть немного коньяка, пока поезд не тро­нулся, выпьем на посошок. Паша, познакомься: это настоятель церкви в нашем райцентре, при этом наш ровесник. Правиль­но я говорю, отец Виктор, Вы тоже с 53-го года? А Паша, или официально Павел Петрович, но, я думаю, между нами это ни к чему, так вот он - заведующий отделом культуры при райис­полкоме, едет на конференцию в Москву, так сказать, опыт пе­ренимать.

- А Вы, отец Виктор, в Москву так или по делам? - спросил, разливая коньяк, Игорь.

- На экзаменационную сессию в Духовную академию.

- А Вы разве не окончили ее?

- Я семинарию духовную окончил.

- Да что же, кроме семинарии, еще и академии есть? - уди­вился Игорь.

- Даже аспирантура, - подытожил батюшка не без тайной гордости.

- Вот Вы даете, - покачал головой Игорь.

- Да у них там преподавание на высшем уровне, не то что у нас в институте, небось марксизм-ленинизм досконально зна­ют, - вмешался в диалог Олег.

И все посмотрели на отца Виктора с уважением к его зна­нию марксизма-ленинизма.

- Нет, марксизм-ленинизм мы не изучаем, - сказал отец Виктор, видя, что его правдивое признание несколько разочаровало собеседников.

После третьего предупреждения проводницы о том, чтобы провожающие покинули вагон, Игорь с Олегом, допив коньяк и пожелав доброго пути, направились к выходу.

Поезд медленно тронулся. Отец Виктор достал конспекты с лекциями, решив воспользоваться дорожным временем для под­готовки к экзаменам. Павел сидел напротив и внимательно на­блюдал за его манипуляциями. То, что попутчик собирался углу­биться в чтение, ему явно не нравилось. По всему было видно, что он хочет поговорить, но не знает, с чего начать.

- Что читаете? - поинтересовался он.

- Конспект по патрологии, готовлюсь к экзаменам.

- А, понятно, - протянул Павел. Хотя было видно, что ему ровным счетом ничего не понятно.

- А мы же, батюшка, с Вами враги, - вдруг ни с того, ни с сего сказал он.

Отец Виктор аж растерялся от такой постановки вопроса:

- Это как так?

- А так, Вы - служитель религии, так сказать, а я - служи­тель культуры. Религия и культура всегда были врагами, это, ба­тюшка, Вам надо бы знать, - явно наслаждаясь растерянным видом отца Виктора, самоуверенно изрек Павел.

Но после этих слов от растерянности отца Виктора не оста­лось и следа. Он, уже предчувствуя грядущую победу в пред­стоящем споре, просто возликовал в душе. Павел, отхлебывая пиво, с интересом поглядывал на него, ожидая, как же тот бу­дет выкручиваться перед ним, человеком политически подко­ванным.

 «Это ему не безграмотным старухам мозги компостиро­вать», - не без злорадства подумал Павел.

Отец Виктор не стал горячиться и выкладывать свои козы­ри, а решил прощупать противника.

- Многие ученые и деятели культуры думали по-другому, они считали, что вся культура из храма.

- Это ничем не обосновано, небось они были идеалисты, - небрежно бросил Павел, - а ты читал, что пишут классики: Маркс, Энгельс и Ленин? Вы же это, сам говорил, не изучали в семинарии.

- Представь себе, я читал, так, из любопытства, но ничего, серьезно подтверждающего твое утверждение, я там не нашел. А то, что вся культура из храма, это доказать несложно. Как, по-твоему, что такое культура?

- Ну как - что? Культура - это наука, живопись, архитекту­ра, литература, музыка - словом, все искусство.

- Отчасти правильно, но нужно сразу оговориться, что слово «культура» происходит от слова «культ», - начал отец Виктор свое наставление. - Первые написанные книги и стихи были религиозными гимнами и молитвами, первая живопись еще с пещерных времен имела культовое значение. Театр родился       из религиозной мистерии. Как могли быть врагами науки древне­египетские жрецы, создавая основы математики? А вавилон­ские жрецы стали первыми астрономами. В средневековой Ев­ропе Церковь была единственным очагом культуры и науки.

- Это когда еретиков на костре поджаривали, - съехидничал Павел, - хорошее христианство: возлюби ближнего и поса­ди его на горящие угли, - и, довольный своей шуткой, он гром­ко засмеялся.

Отец Виктор вспыхнул и в запальчивости проговорил:

- Инквизиторские пытки имеют такое же отношение к хри­стианству, как пытки на Лубянке к идее коммунизма, - от этих неосторожно вылетевших слов у него похолодело в груди, а Па­вел заерзал, как будто ему было неудобно сидеть.

Наступившую паузу прервал первым Павел.

- Да, в коммунизм никто почти не верит, даже там, наверху. Да ну их, к едреной фене, все эти серьезные разговоры. Я так, в шутку сказал, какие там враги. Нам долбили в институтах диа­мат, больше-то мы ничего не знаем. Лучше я тебе анекдот про КГБ расскажу, раз о них речь зашла. Вот сидят трое командировочных в гостиничном номере. Один из них уже лег отды­хать, а двое мешают ему спать, анекдоты рассказывают, смеют­ся. Ему это надоело, он вышел в коридор, дал горничной рубль и попросил ровно через пять минут принести три стакана чая. Затем заходит и говорит приятелям: «Вот вы тут анекдоты политические травите, а у КГБ повсюду подслушивающие устрой­ства». «Да ладно, - говорят, - сказки нам рассказывать». «Ах, сказки! - подходит к электророзетке и говорит в нее: - Това­рищ майор, три стакана чая нам в номер, пожалуйста». Через минуту открывается дверь, вносят три стакана чая. Друзья сра­зу приумолкли, попили чай и в кровать. Утром просыпается этот человек, смотрит, его приятелей нет. Спрашивает у адми­нистратора, куда они подевались. Тот отвечает: «Их ночью КГБ забрало за политические анекдоты». - «А меня почему не взя­ли?» - «Товарищу майору Ваша шутка с чаем понравилась».

От смеха отец Виктор повалился на свой диван и долго хохо­тал. Наутро в Москве они расстались большими друзьями.

Отец Виктор хорошо сдал экзамены и вернулся домой в пре­красном настроении. После обеда к нему зашел участковый Ва­силий Вениаминович, с которым они дружили и частенько по­сиживали за шахматной партией. Он отвел отца Виктора в сто­рону и шепнул на ухо:

- Ребята из органов ко мне приезжали, когда тебя не было, все о тебе расспрашивали, что да как. Но я тебе ничего не гово­рил, ты от меня ничего не слышал. Понял?

Отец Виктор кивнул головой и настроение его сразу испор­тилось.

Саратов, 1991-1993 гг.

назад